Воспаление хитрости и обострение наглости

— Воспаление хитрости или обострение наглости? — серьезно уточнил мужчина. — Слезь со стола и веди себя нормально. Если ты не забыла, то до сих пор находишься в стенах университета.

Я непонимающе уставилась на Рому. Озверина что ли облопался? Или он долго воздерживался, а мой внешний вид натолкнул его на соответствующие мысли? Интересно-интересно.

— Как скажете, Роман Михайлович, — проворковала я, спрыгивая со стола, и как бы случайно задела мужчину бедром. Мне показалось или он тяжело сглотнул?

Порадовавшись своей маленькой победе и вновь уверовав в свои силы, я предприняла отчаянную попытку поцеловать Рому. Пока он оценивал длину моих ног, я сделала небольшой шаг и, сделав вид, что споткнулась, упала в объятия мужчины. Он во время успел меня подхватить, вырыв этим себе могилу. Наши лица оказались в непозволительной близости и, решив добить его, я призывно облизала губки.

Сейчас я не хотела набрасываться на Ромашку, как в прошлый раз. Мне хотелось, чтобы он принял решение меня поцеловать, а я лишь немного его подтолкнула к тому, чего ему безумно хочется. Я потянула носом и мои легкие заполнил аромат мужчины. Не сладкий и не горький, но тем не менее сводящий с ума. Ну давай, целуй меня уже, я ведь жду. Борясь с желанием сделать первый шаг, я собрала все свои силы и продолжала ждать, призывно смотря в большие карие глаза. Цвет топленого шоколада. Решив добить его, я томно вздохнула и прижалась сравнительно небольшой грудью к нему.

Ну что же посмотрим, насколько хватит твоей выдержки.

Глава девятая. Метелица

Должна отдать этому мужчине должное — он держится дольше всех. Но именно эта черта в нем меня слегка раздражает. Чего он ждет?

Мы так и стояли минут пять, прижавшись, друг к другу, прежде чем Рома сделал шаг. Его рука в нерешительности легла на мою талию. И я просто слышала, как его решимость относиться ко мне, как к студентке трещала по швам. Мужчина долго и со вкусом смотрел на мои губы, по которым я вновь провела языком, давая понять, что вообще-то меня уже давно можно поцеловать. Сделав глубокий вздох, Роман сильней притянул меня за талию, а затем прижался к моим губам. Сначала легко, словно прикосновение летнего легкого ветерка, потом его нажим увеличился.

А неплохо он целуется, однако. Его язык проник в мой рот, заставляя отвечать на поцелуй так же страстно. А я отвечала. И если быть честной с собой до конца, то я никогда еще так не целовалась. Мне казалось, что это не просто поцелуй, а что-то намного большее.

Одной рукой Роман продолжал держать меня за талию, а второй начал исследовать мое тело. Начал он от бедра, медленно, но верно подбираясь к груди. Когда его рука накрыла мой холмик, я сдавленно простонала, чем и отрезвила мужчину. Он отскочил от меня, словно на него ушат воды только что вылили. Глаза в каком-то бешеном ритме оглядывали аудиторию, но вот на меня смотреть не хотели. Дыхание сбивчивое, но понемногу приходило в норму. Как же я его распалила. Да и себя заодно.

— Паша, прости меня! — начал сбивчиво извиняться Рома. Мне это показалось милым. Великовозрастный детина просит прощения у своей соблазнительницы. — Не знаю, что на меня нашло, со мной такого ни разу не случалось. Прости меня. Обещаю, что этого никогда не повторится.

— Это ты меня прости. Это я виновата, что так получилось — не нужно было так близко к тебе подходить, — с некой долей злорадства сказала я, поправляя блузку на груди, где задержался взгляд Ромы. Ну, честное слово, как озабоченный подросток.

— Ты не виновата, — начал переубеждать меня Рома, но резко осекся. А потом он сказал такое, что у меня челюсть на пол чуть не упала. А если бы упала, то Рома пострадал бы еще сильней, ведь мне бы пришлось за ней нагнуться. Думаю, что после такого самообладание Ромашки улетит в далекие края. В теплые, судя по всему.

— Хотя нет, виновата! Ты, Паша, делаешь все, чтобы я потерял бдительность. Ты специально это делаешь!

— Я? — сделала оскорбленный вид. — Нормально да? Я чуть не убилась, когда со стола слазила, потом ты меня чуть не изнасиловал! И в этом я виновата, да? Так и скажи, что я тебе нравлюсь, поэтому ты себя так и повел.

— Ты мне не нравишься, — поспешно ответил Роман. Слишком поспешно.

— Да? — скептически поинтересовалась я и изогнула бровь, показывая, что в его слова не верю. — Я преподаватель в институте вранья. Да и вас, мужиков хорошо знаю. Если бы я тебе не нравилась, ты бы никогда меня не поцеловал.

— Закончили разговор! — мужчина хлопнул ладонью по гладкой поверхности стола. Я даже подумала, что он руку себе отшиб, но я, к сожалению, ошиблась. — Не желаю это больше обсуждать! Один раз ты тоже не удержалась, так что мы теперь в расчете. Думаю, что занятия на сегодня окончены, — Рома посмотрел на дорогущие часы на запястье и сделал вид, что опаздывает. — Мне пора.

И он позорно сбежал!

— Трус! — крикнула ему в след и вновь залезла на стол, закидывая ногу на ногу.

Когда дверь позади меня хлопнула, то я подумала, что Рома решил вернуться, услышав мой крик.

— Что-то забыл или дела решились без твоей помощи? — поинтересовалась я не оборачиваясь.

— И что же мы тут делаем? — раздался голос Бобрихи и, я резко повернулась.

— А ты что тут делаешь? Неужели у тебя совсем нет личной жизни, и ты торчишь в универе до самой ночи? Печально-печально. — Я достала пилочку из сумки и начала подпиливать ногти.

— Моя личная жизнь тебя не касается! — покраснела Светка.

— Конечно, мне не интересно слушать про твои серые и скучные будни. В моей жизни достаточно событий, чтобы не расспрашивать тебя о твоем сексе с учебниками.

— Я хотя бы учусь, а ты нагло соблазняешь преподавателя! — закричала Бобриха, кивая на мои ноги. Бесспорно длинные и красивые.

— И что? — ничуть не смутилась я. — Я женщина, он мужчина — так что я делаю все правильно. Ты же помнишь про пятерку в зачетку.

— Ну, кто бы сомневался, что тебе хватит мозгов на что-то большее. Да так любая дура сможет!

— Ты намекаешь на то, что сможешь соблазнить Рому? — скептически поинтересовалась я, а после кивка девушки вообще громко расхохоталась. — Света, ты льстишь себе!

— Спорим? — Бобер протянула мне руку.

— Давай! — я спрыгнула со стола и брезгливо протянула свою ладонь. — Если ты не сможешь соблазнить его, то я выиграла, правильно? Тогда ты будешь делать за меня все домашние работы, писать контрольные и проверочные. Согласна?

— Согласна! Но если выиграю я, то ты во всеуслышание заявишь, что я самая красивая девушка в группе.

— Тю, какие примитивные у тебя желания, — дьявольски расхохоталась я. — А что же не во всем университете? Ладно-ладно, я согласна!

— Ты так уверена в себе?

— Уверенность в себе это один из залогов успеха! — стервозно заявила я, спрыгивая со стола, и в одно мгновение убрала пилочку в сумку и подошла к Светке. — Неудачники вроде тебя никогда ничего не добиваются.

— Я иду на красный диплом! — девушка немного растерялась от моего напора. — В отличие от тебя.

— И что? Твой красный диплом не сделает тебя счастливой в жизни. Он не поможет тебе найти хорошего мужа, о котором ты грезишь. Конечно же, ты без проблем устроишься на работу, но оплата твоего труда будет настолько мизерной, что ты просто напросто пожалеешь, что угробила пять лет жизни на ненужные корочки красного цвета. А ты, кстати, знаешь, что завсегдатые психиатрических клиник именно люди с высшим образованием? Нет? Ну, тогда прими на заметку и готовься к поражению!

— Если ты думаешь охомутать Романа Михайловича, то у тебя это не получится. Ты сможешь добиться пятерки, но с тобой он не останется!

— Ты так в этом уверена? — изогнула я вопросительно бровь. Неужели она сама решила его соблазнить, при этом называя его Романом Михайловичем? Мило.

— Уверена! У него есть жена и ребенок, а ты будешь бесплатным безотказным приложением, — теряя последние надежды на победу, прокричала Светка.